Технополис завтра
Самое важное. Самое полезное. Самое интересное...
Новости Юмор

Летающий Ефрейтор

Фото www.s300.ru

ВЫ... КЛЮ... ЧАААААЙ!!!!!!! БЫСТРЕЙ!!!! ВЫКЛЮЧАААЙ!!! – ударил меня в спину истерический Дыбин вопль. Я ускорился и перешел с полной достоинства дедовской рыси на настоящий спринтерский рывок, все же позволив себе повернуть на бегу голову и попытаться уточнить, чем же эта истерика могла быть вызвана... И... Ну ни фига ж себе! Ефрейтор Дыбовский танцевал в воздухе чуть ли не в метре от земли! Ноги его были широко расставлены и между ними в землю била могучая струя, которая и поддерживала его в этом парении...

Поднявшись в воздух таким нелепым образом, Дыба покачивался на этой струе, как шимпанзе на молоденьком пружинящем деревце, не способном полностью принять вес и потому плавно и нежно сгибающимся под ним из стороны в сторону. Достигнув одной крайней точки, ефрейтор нежно прикасался надраенным кирзачом к грешной земле и, оттолкнувшись, перекатывался на струе в противоположную сторону...

Все это я успел сфотографировать глазом, мельком обернувшись на бегу. Промчавшись мимо остолбеневшего в жутком ступоре молодого, я с налёту рубанул по рычагу... И в мозгу билась только одна мысль - не к добру это, ой не к добру... Могучая струя, ударив в землю с такой безумной силой, должна была бы разнести вдрызг сухую, спёкшуюся корку и, выкопав немаленький колодец, отразиться, наконец, фонтаном брызг грязи, мгновенно затопив неудержимым селем все окружающее пространство! А тут - нате вам парадокс. Под ногами Дыбы было сухо! Это же невозможно! Но было именно так - струя била в землю, как в космическую пустоту и вся её энергия и масса поглощалась неведомой чёрной дырой, по-видимому, тоже имевшей место пребывать где-то там, между широко расставленными ефрейторскими ногами...

Нет, такое закончиться хорошо никак не могло - и я поспешил обратно из Здания, что б поспеть к неизбежной развязке, и молился, что б она не стала ненароком излишне кровавой...

А началось все так...

Безумное лето 72 года - с прошлого года не было ни одного дождя! То есть, совсем ни одного! Зима сменилась весной, весна летом - и ни разу на пересохшую уже в мае землю белёсо-голубое небо не проронило ни одной капли. Природа просто сошла с ума - наверно, в небесной канцелярии небесный техник-смотритель попросту манкировал своими обязанностями, и чертенята-истопники из адского подвала нашкодили, излишне широко приоткрывая дверцы своих чёртовых топок и выпуская всё тепло, предназначенное для прогрева грешных душ, на наши бренные и чуть живые от этого потустороннего жара тела. Жара, просочившаяся из адской котельной в этот мир, дотла выжгла всю влагу из атмосферы и погнала на великую русскую равнину небывалую сушь.

А я в этом вселенском безумии нёс свою службу - тихо и без ажиотажа дедовал, поскольку мне осталось до дембеля всего-то лето проспать, да осень перекантоваться. Дедом я был тихим - но мои подчинённые, коих я подобрал себе в команду и с которыми ходил в перманентную ночную смену, говорили, что таким и должен быть настоящий дед. Настоящий дед не суетится - вот я и не суетился. Я прикрыл своей широкой дедовской грудью амбразуру ночных дежурств, узурпировав сей боевой пост ещё с младых - по армейским меркам - ногтей...

Сутью этой службы было несение боевой вахты на энергетической подстанции ракетной позиции Противо-Космической Обороны. Я ходил в ночь начальником смены энергетиков, и у меня в подчинении было ещё несколько душ, которых я выбрал себе сам ещё больше года назад, когда наш осенний призыв перешёл в следующий армейский ранг - из салаг в черпаки. К тому моменту я уже ходил начальником смены - это всего-то за полгода службы! - и был салагой ну очень нестандартной - был допущен к самостоятельному несению дежурства, да ещё, при этом, имея в подчинении экипаж из служивых, которые были меня старше и на один, и на два призыва, что почти нонсенс по меркам армейской субординации.

Конечно, тогда, в начале своей воинской карьеры, я ещё водил смену не в ночь, а в день - под бдительные очи начальника подстанции товарища майора с простой русской фамилией Скопец. Как ни крути, я оказался салагой-вундеркиндом - и майор на меня не мог нарадоваться, поскольку техника, вверенная нашим рукам под мою ответственность, была по-настоящему сложной, и служба, которой майор командовал, всегда испытывала дефицит в достойном контингенте, способном не убить себя и других всеми теми киловольтами, которые бродили в километрах кабелей и шин нашей энергетической подстанции, способной по гражданским меркам обеспечить энергоснабжение не самого маленького городка.

Работать на этом оборудовании по штатному расписанию должны были срочники-солдаты, а не офицеры - офицерская вотчина была на втором этаже, где и было сосредоточено самое главное - огромная, в пол-этажа, ЭВМ, рассчитывавшая траекторию перехвата, а также передающе-приемное оборудование. На крыше нашей "двухэтажки" громоздилась огромная антенна, укрытая радиопрозрачным куполом - голубоватым тридцатиметровым стеклопластиковым шариком. И насчёт "двухэтажки" это просто шутка - здание по размерам было побольше хорошего "сталинского" домины в десяток этажей. Хотя в нем и вправду было внутри всего два этажа!

Купол высовывался над лесом так, что его было видно за много десятков километров. Если проезжать на поезде из Москвы в Питер, то не доезжая до Клина, с правой, по ходу движения, стороны отлично видны такие же парящие над окрестностями шарики - это аналогичная нашей позиция антиракет московского оборонительного пояса. А мы сидели в глухом лесу слева от дороги - в трёх с лишним десятках километрах от полотна - но при желании из электрички можно увидеть макушки и наших куполов.

Итак, от земли до вершины купола более полусотни метров! И это важно - важно для понимания последующей истории. Впрочем, об этом дальше...

Здание с куполом окружают четыре стартовых позиции - именно с них должны стартовать антиракеты, если вдруг супостат вознамерится вдарить по нам из космоса. Стартовые площадки ракет, в просторечии Старты, по богатырскому замаху подстать и самому Зданию с Куполом - ракеты наши укрыты от непогоды, и перевозятся огромнейшими многоколёсными тягачами, к которым прицеплены гигантские контейнеры, для непривычного глаза смахивающие на очень большие цистерны - такие же круглые и длинные. Когда впервые эти "цистерны" провезли по Красной Площади на традиционном военном параде, я очень удивился - мол, почему бензозаправщики такие здоровые? Естественно, что я тогда и не предполагал, что буду служить рядом с этими "бензовозами".

Вот эта "цистерна" и вешается на "рога" пусковой установки - антиракета прямо из неё, из этой квази-цистерны, которая на умном языке именуется ТПК, то есть, Транспортно-Пусковым Контейнером, и стартует на перехват супостатских баллистических ракет... Понятно, что размеры Старта тоже немаленькие - и для обслуживания стартов нужно немало народу.

Вот теперь, надеюсь, чуть понятней, кто обитал в этом "лесном теремке" - итого, у нас были офицеры, стартовики, ещё механики-вентиляторщики и мы, электрики... Теремок тот, надо сказать, был достаточно зловредный - огромной мощности луч локатора спалил макушки всему окружающему лесу, и деревья стояли лысые сверху. Мы не раз находили на земле птиц, сбитых лучом - такая вот сказка-триллер, а не служба...

В связи со зловредностью локаторских излучений, а также в целях защиты от всяческой гадости в виде Оружия Массового Поражения, которую норовил свалить нам на голову всё тот же супостат, теремок наш был совсем без окошек - просто голый железобетонный куб с водружённой на него лысой черепушкой шарика, укрывшего антенну, весь как венами, опутанный волноводами, связавшими в единое целое передатчики и приёмники огромного комплекса, состоявшего из нескольких таких же позиций, как наша. Дверь, ведущая во чрево этого сказочного монстра, существовала только одна - стальная многотонная воротина, наглухо запечатывавшая содержимое теремка при помощи герметизирующих прихваток...

В момент боевой работы нам - электрикам, а так же и механикам - по штатному расписанию надлежало укупориться и забыть про окружающий мир. А вот стартовикам судьба была уготована иная - они обязаны были остаться снаружи и блюсти свои Старты. То есть, подвешивать на рога поворотного стола контейнер с ракетой, когда приспичит, а все другое время чистить и драить бетонку всех четырёх стартов вместе с изрядным куском дороги, по которой к позиции надрывно рыча, подкатывал тягач с гигантской зелёной сосиской транспортно-пускового контейнера. Понятно, что такая служба требует вполне определённого интеллекта, который по таблице IQ наверно составит баллов восемьдесят. Поэтому в стартовики производились в основном "вольные дети гор и степей" - призывники из среднеазиатских республик. Острая на язык армейская тусовка называла такой контингент довольно откровенно - "чурки из чуркестана". И, в общем-то, национальные традиции, прихваченные этими ребятами из дому, способствовали такому вот отчуждению - "азиаты" жили кланово, варясь в собственном соку и прячась в раковину самоизоляции...

Таким образом, среди личного состава наблюдалась явная сегрегация - мы, электрики, были элитой, поскольку работка действительно требовала ума, хотя б для того, что б не совать свои руки туда, куда не следует. Следующими за нами по элитности были механики - им тоже нельзя было совать руки, куда не следует, но в отличие от нас, сталкивавшихся с опасностью невидимой и неслышимой, у них опасность жужжала и крутилась в виде всяческих насосов, вентиляторов и прочего ожившего металлолома. Это у нас в щитовой опасность была тихой и коварной, и всегда надо было помнить про то, что, к примеру, на вот той вот шинке в электрошкафу - ни много, ни мало, аж целых шесть киловольт, которые не пахнут, и тихие-тихие, до тех пор, пока ты их не трогаешь.

Желающие потрогать, к слову, находились постоянно - на одном из "регламентов", то есть, "профилактической регламентной работе", когда в соответствии с насмерть вызубренными инструкциями надлежало чистить и драить всё подряд, выключив со всей подстанции абсолютно всё электричество, мой земеля и тёзка Женька Щербаков очень удачно протёр кабельные вводы, на которых, естественно, входное напряжение не отключалось.

Дело было так - Женька (а он был на призыв старше меня, и в тот момент ходил в статусе черпака, то есть второй снизу ступени в пирамиде дембельской иерархии) получил от своего командира указание "погонять пыль в ячейке масляного выключателя". А выключатель тот - это дура на колёсиках, в полтонны весом, которая на регламенте выкатывалась из своей ячейки, и тем разрывала цепь, связывавшую всю нашу подстанцию с сетью высокого напряжения. Высота этого напряжения была очень немаленькой - аж шесть тысяч вольт... И поскольку кабель с этими тысячами вольт не обесточивался, то конструкторы энергооборудования придумали такую штуку, что в момент выкатывания этой злосчастной супер-маслёнки, входные розетки закрывались специальными щитками, так, что до них добраться было нельзя даже сдуру - называется такое техническое решение "защита от дурака"... Вот именно, что от дурака, - а от специалиста с гуманитарным образованием (Женька, как и я, призвался, прервав обучение в ВУЗе, только я до призыва учился в МАИ, а он обещал стать надеждой отечественной исторической науки), как известно, никакие защиты не помогут...

Будучи воином добросовестным, Женька выполнял команды так же добросовестно - и поэтому, "погоняв пыльцу" внутри ячейки - что, собственно говоря, от него и требовалось - он решил доиграть роль Мойдодыра до конца, устранив любую память о пыли и под щитками. Здесь он встретился с техническими затруднениями - щитки можно было поднять только взявшись за рычаг, расположенный на другом краю ячейки. Получалось так - когда тянешь за рычаг, то щитки открыты, но до них рукой не дотянуться, а когда ты возле щитка, то рука не достаёт до рычага. Прямо Лиса и Виноград... Вижу-вижу - но не могу...

Но нет преград, которые не смог бы преодолеть Смелый Гуманитарий! Найти чурбачок и подставить его под рычаг - эта задача как раз оказалась по зубам будущему историку Евгению Щербакову. Вот сообразить, что именно такое расстояние между щитком и рычагом было выбрано не случайно - на это уже требовалась явно технарская ухватка, коей Женька, к сожалению, не располагал - он действительно был настоящим и вдохновенным гуманитарием, и, боже, как же интересно с ним было общаться в курилке на темы поэтические и возвышенные - например, трепетно внимать истории войн Белой и Алой Роз, рассказываемой едва ль не очевидцем... Но в технике он был явным и полным нулём, при всей своей изысканной интеллигентности - чурбачок он таки нашёл, и решительно стал гонять голыми руками пыльцу с... входных розеток силового кабеля, на которых, напомню, жило в тот момент ни много, ни мало - аж целых шесть тысяч вольт!

У вас пошёл мороз по коже? Ах, ещё нет, поскольку вы тоже настоящий гуманитарий? Ну, тогда усилю страшилку и скажу, что при таком напряжении вовсе не надо касаться самого проводника, что б получить причитающееся за глупость - шести тысяч вольт вполне достаточно, что б влепить электрический удар через воздух!

Итак, что же получилось дальше? Хм... Ладно, расслабьтесь - почти Хэппи Энд. Тем не менее, волосы у меня до сих пор торчком, когда думаю, как оно там было...

Женька умудрился протереть тряпкой (ему повезло, что очень сухой тряпкой!) два ввода из трёх! Вы только представьте - стоит человек, держась одной рукой за железный шкаф, а другой шурует по киловольтам... и ничего!

Не повезло ему только на третьем лепестке ввода - он перехватился другой рукой (правой трудно было достать последний ввод, и он переложил тряпку в левую руку) за железо шкафа и махнул рабочим инструментом, роль которого играл кусок ветоши, по розетке ввода. И на этот раз его зацепило - причём, не от самого ввода, который он старательно тёр, а от соседнего. Тыльной стороной ладони Женька прошёлся рядом с центральным вводом, который уже перед этим протёр - и вот тут-то его шандарахнуло... Через воздух... Он вылетел из ячейки, как пробка из бутылки, и умудрился своей хилой гуманитарной спиной разнести в щепки... стол начальника подстанции, товарища Скопца... Причём, на глазах у последнего...

Результат сей акции устрашения - вдребезги разбитый стол, поражение шоком всех присутствующих (т. майора в особенности) и ожог на руке героя эпизода... В отличие от всех остальных свидетелей происшествия, он единственный улыбался свободно и раскованно, правда, потирая при этом синяк на спине. У остальных - в том числе и у меня - улыбки носили несколько вымученный и неискренний характер...

Происшествие это поимело некоторые последствия - начальник подстанции внял голосу разума и перестал соблюдать служебные инструкции в части проведения профилактических работ - "раз работает, то трогать не надо!", стало его лозунгом. Впрочем, как раз я ему и внушал до этого эту простую и очевидную мысль - и мои слова теперь-то он и вспомнил - и именно поэтому, а также, конечно, по вполне объективным причинам, типа того, что я с гражданки уже пришёл "дипломированным специалистом", то есть, электромонтёром третьего разряда, и имел вполне правильный и адекватный рабочий опыт обращения с электричеством, мои акции резко поднялись в котировке, и я, в конце концов, был введён в ранг "начальника смены" и стал водить команду на дежурство, выскочив из-под пресса бесконечных нарядов на кухню, в караул и прочих воинских повинностей, терзающих молодого защитника отечества в первое полугодие выполнения им своего священного долга...

Но вернёмся к тому, что же привело ефрейтора Дыбовского к левитации...

Сначала немного о нем самом. Дыбовский - это если официально, а для друзей просто Дыба - приступил к службе одновременно со мной. Мы были из одного призыва и, в общем-то, сдружились сразу - тем паче, что обстоятельства армейской жизни весьма способствуют возникновению крепкой дружбы. Если к тому есть объективные предпосылки, конечно.

Маленький крепыш - по сути "метр с кепкой", как называют обычно обладателей подобных статей - он обладал хорошим характером: был не злобив и не агрессивен, но зато упёрт в достижении цели, а именно с такими и лучше всего "ходить в разведку". Этакий живчик, несмотря на свой невыдающийся рост, он был хорошо развит физически. Выполнение армейских норм физической подготовки для него не составляло никакого труда, в отличие, скажем, от меня - мне "физика" давалась с трудом, и пришлось компенсировать этот свой недостаток интеллектом, укрываясь на перманентном боевом дежурстве от регулярной сдачи нормативов. Дыба прекрасно ощущал себя на перекладине, а уж на стометровке он обставлял без труда всех - всех, кроме одного сержанта, с которым мы встретимся дальше...

Дыба охотно откликался и на другое прозвище - Удмурт. Призвался он из Ижевска и в крови его ощущался некоторый привкус "азиатчины" - широкие скулы и чуточку раскосые глаза выдавали его родословную. Но характер у него был отнюдь не "азиатский" - в нем не было затаённой хитрости и лукавства. Прямолинейный и откровенный в своих стремлениях, он отлично вписался в команду моих друзей, большинство из которых были земляками - только не столичными штучками, как я сам, а из подмосковных Талдома и Крюкова...

Как и я, Дыба был электриком - только он был "спецточником", а я был "аккумуляторщиком", поскольку под моим началом оказалась аккумуляторная станция. Что такое аккумуляторная станция? Ну, представьте себе довольно-таки здоровое помещение - двадцать на двадцать метров в основании и метров десять в высоту - все сплошняком уставленное стеклянными аквариумами, в которых вместо мельтешащих пёстрых рыбок булькает и пузырится чистый водород, вместо зелёных лепестков водорослей внутриаквариумный интерьер оформлен серыми лопухами свинцовых пластин, а вместо воды залит едкий раствор серной кислоты. Банок таких сотни - аккумуляторная батарея должна была обеспечить питание важного оборудования в случае отказа внешнего энергоснабжения, и в отличие от хорошо всем знакомого двенадцативольтового автомобильного аккумулятора, напряжение на её клеммах составляло 220 вольт. Называлось это хозяйство достаточно скромно - "аккумуляторная батарея СК-144", где СК - это "свинцово-кислотная", а 144 - это электрическая ёмкость такой вот "батарейки для карманного фонарика".

Надо сказать, что однажды я стал свидетелем такого происшествия - мой наставник, сержант, надеждой которого я был, поскольку на дембель он должен был уйти, подготовив себе достойную смену, в пылу работ слишком небрежно бросил гаечный ключ 17х24, попав, к несчастью, на клеммы этой "батарейки". Дальнейшее выглядело так - ключ довольно быстро раскалился до белого каления и... прогнувшись, протёк вниз, как масло!

В общем, техника, за которой по долгу службы надлежало прилежно ухаживать, была не игрушкой из детского сада - подведомственная мне аккумуляторная легко могла стать настоящей бомбой, способной вдрызг разнести все здание, поскольку в процессе работы "аквариумы" просто кипели, но кипели не паром, а... чистым водородом, который в соединении с воздухом давал хорошо известный гремучий газ, взрывающийся от любой искры гораздо сильней и охотней бытового газа, которым, как все знают, не раз разносило жилые дома. Поэтому "клювом щелкать" на службе не приходилось, и отношение к работе у нас было серьёзным...

Тем не менее, иногда возникали очень забавные ситуации - мощное испарение из банок приводило к тому, что внутри аккумуляторной на стенках, стеллажах и вообще любом предмете всегда присутствовал невидимый налёт кислоты. Обычный человек ходит по помещениям не заморачиваясь насчёт того, что там коснулся локтём, здесь чиркнул полой - нет этого в характере, потому что не нужно по обычной жизни. А вот моя аккумуляторная не прощала ни одной самой мелкой ошибки - при всем старании и предельном напряжении внимания, поначалу невозможно уследить за всем.

Солдату повседневную форму, именуемую хэбэ, поскольку пошита она из дешёвенькой бумазеи, по нормам армейского довольствия и снабжения, полагается менять раз в полгода. За это время она успевает порядком подызноситься, особенно, в первые полгода службы, когда ты только и прыгаешь из наряда в наряд - из караула на кухню, с кухни - "на тумбочку", от тумбочки - снова в караул. Естественно, что все работы - только в ней, родной зелёной шкурке... Поэтому через некоторое время молодые воины выглядят несколько непритязательно - после разгрузки угля для котельной, привести хэбэ в порядок, мягко говоря, затруднительно.

Ну, а молодого аккумуляторщика опытному взгляду отличить в толпе легко и просто - его форма имеет очень специфический вид: впечатление такое, что он побывал в ней под ураганным обстрелом шрапнелью, так посечена его хэбэшка дырочками, дырками и дырищами. Как ни старайся, но пока твои рефлексы не отвыкнут от домашнего разгильдяйства и не заточатся под новую обстановку, ты не сможешь предотвратить попадание следов кислоты на ткань. Поскольку это именно следы, но не капли, то действие коварно - ткань в поражённых местах как бы стареет и просто протирается быстрей.

Проявляется это не за часы или минуты, как при прямом воздействии кислоты, а за недели и месяцы. А не "попасть" поначалу невозможно - потому, что достаточно открыть дверь в аккумуляторной, взявшись за дверную ручку, и все, влип - и хотя в аккумуляторной надлежало работать только в защитной спецодежде, если уж сразу не промоешь руки, то с рук кислота позже попадёт на ткань и через пару недель там, где ты оправлял форму руками, появятся лохмотья... У меня так вообще на первом комплекте отвалилась пола - и я стал кошмаром ротного командира на строевых смотрах...

Представляете внешний вид воина в лохмотьях? Только что обмоток на ногах вместо кирзачей и не хватало - ни дать, ни взять, какой-нибудь махновец, а не воин Советской Армии, причём, самого современного рода войск... Но поскольку вины моей в этом особой не было - к этому уже привыкли и не особо пинали аккумуляторщиков за это - хэбэ мне так и не поменяли. Так и доходил в ней, родимой салажьей шкурке до черпаческой, то есть, до прихода следующего призыва, сменившего нас, вчерашних салаг, на кухне, в карауле и вообще, на хоз. работах. А вот все последующие хэбэшки мне удалось уже сохранить без потерь - велика сила привычки. Научился подсознательно блюсти все правила, и даже подчас выполнял работу не надевая защиты - все обошлось без единой дырочки.

Но зато хохма была с офицерами - в дежурной смене старшим является дежурный офицер. И вот наиболее ретивые норовили в процессе несения дежурства сунуть нос и "проследить за порядком" во всех закоулках. Естественно, что загадочная дверь с надписью "АККУМУЛЯТОРНАЯ. ПОСТОРОННИМ ВХОД СТРОГО ВОСПРЕЩЁН" возбуждала повышенный интерес, и поэтому охотников испытать счастье в лотерее, про которую они не догадывались, было выше крыши.

Ты пытаешься честно предупредить - "Туда нельзя, товарищ старший лейтенант! Вы без формы останетесь!!", но это как раз вызывает наибольшее подозрение, мол, чего-то ты там точно прячешь... И вот, после инструктажа "держать руки при себе и ничего не касаться", ведёшь дознавателя в свою вотчину... Ну, походит он, походит - сунет нос поближе к банкам, похлопает глазками - "Ух ты... и вправду круто!" - уйдёт потом, вроде б ничего не коснувшись... А потом, через неделю-другую, встретив его снова, ты видишь на его офицерском кителе первые признаки будущей катастрофы.

Причём, сам он ещё об этом не подозревает вовсе и щеголяет с армейским форсом своим блестящим строевым видом. Но все - он обречён... Ещё пара недель - и коллеги начинают невзначай интересоваться, где это он умудрился попасть под такой интенсивный обстрел, и как получилось, что пули, пробив китель, не отправили его в мир иной... Получает взыскание на очередном строевом смотре и вынужден в офицерском ателье заказывать новую форму. А для офицера это весьма накладно - если основной комплект ему служба оплачивает, то аварийный уж изволь за свой счёт...

И вот только после этого, появляясь в очередной раз с повязкой дежурного начальника смены на рукаве новенького кителя, он, подозрительно зажимаясь в уголок ещё в щитовой, на невинный вопрос "Ну, что товарищ старший лейтенант, аккумуляторную осматривать будем?", реагирует с истерической ноткой в голосе - "Нет! Нет-нет... Я вижу, что у вас все в порядке и смена службу несёт отлично...", - после чего мгновенно ретируется и больше никогда не обременяет электриков своим вниманием...

Естественно, солдатская смекалка не могла позволить мне не воспользоваться таким благоприятным раскладом, и я привык отлично высыпаться на дежурстве - в "предбаннике" аккумуляторной у меня был уютный стол, на котором всегда снились сладкие сны - сны о доме, о той, которая осталась там, в такой далёкой теперь гражданской жизни... Впрочем, об этом как-нибудь в другой раз - сейчас мы все ближе и ближе подбираемся к завязке той истории, которая заставила ефрейтора Дыбовского оторваться от грешной земли и воспарить над ней, орошая могучей струёй бесплодную почву, и которая заставила его, в конце концов, показать рекордную скорость в беге на среднюю дистанцию...

С декорациями на сцене жизни в виде Здания, бывшего местом нашего с Дыбой обитания, мы уже познакомились, познакомились и со Стартами - а значит, настало время познакомиться с местом обитания стартовиков, то есть, той команды, на плечи которой было возложено лелеять и холить конюшни для наших стремительных боевых лошадок - антиракет. Поскольку все это хозяйство находилось вне стен Здания, то в Здании стартовикам делать было нечего, и их вотчиной было Убежище - защитное сооружение, в котором экипажу стартовиков надлежало переживать предпринятую супостатом атаку оружием массового поражения, в просторечии именуемом "ядрён-батон".

Убежище это было, в общем-то, классическим - выкопанная в земле и залитая бетоном нора, задраенная герметичной стальной дверью, с невысокими потолками и трёхъярусными нарами, на которых стартовики и давили храпака. Разумеется, последнее деяние было доступно только старшим по иерархии - дедам и иже с ними. Молодые, конечно, пахали, как пчёлки, вылизывая бетонку или занимаясь иным общественно-полезным трудом.

Вот теперь мы подходим уже окончательно к тому, что произошло на площадке перед Зданием, и что отправило ефрейтора Дыбовского в стремительный забег по полям и весям, окружившим наш не лишённый некоторого уюта мирок.

Об испепеляющей жаре лета 72 года я уже упомянул. Эта жара высушила болотца, что окружили нашу ракетную позицию, и бугристая илистая земля стала прочной и твёрдой, что твой асфальт. Такое неожиданное явление природы привело к тому, что на высохших землях развелось просто немыслимое количество полевых мышей - земля была истыкана норами в точности, как сыр. На квадратном метре пяток норок обнаруживался запросто. Взгляд, брошенный на эти покорённые мышиным царством земли, натыкался на полчища грызунов, занимавшихся своими делами уверенно и непринуждённо - они чего-то грызли, тащили что-то в норки, тусовались группками. Впрочем, надо сказать, что это были не серые домашние мыши, а мышки-полёвки - на мой взгляд, вполне симпатичные животинки.

Вернёмся из мышиного царства на площадку перед Зданием - здесь в момент завязки интересующей нас истории кипела жизнь не менее динамичная. Было время послеобеденное - сиеста, по меркам жарких стран, и надо сказать, именно тем летом я понял, в чем сакральный смысл такого необычного для нас, северян, распорядка дня.

Помимо обязательных дежурных смен, днём в здании обыкновенно занимался повседневными делами почти весь личный состав нашего подразделения, а это пара сотен человек - офицеров и солдат. Позиция расположена была в густом, смахивавшем на тайгу лесу, в десятке километров от военного городка, где были и наши солдатские казармы, и офицерские пятиэтажки. Нам, солдатам, привозили обед из городка, а офицеры покидали службу на пару часов, что б насытить свои желудки в офицерской столовой в городке или дома - кто как обустроился в этой жизни. Таким образом, на полтора-два часа мы были избавлены от контроля, и наступало время развлечений, не предусмотренное уставом.

В то лето, в силу иссушающей жары, самым популярным развлечением стали салочки водяной струёй. Выглядело это так - на крыше Здания (напомню, что это примерно на высоте гражданской десятиэтажки) располагалась бригада самых дюжих молодцов, которые вооружались брандспойтом пожарной системы, пускали воду и "салили" тугой водяной струёй всех, кто не успел увернуться. Наверно вам приходилось видеть по телевизору или в хронике, как полиция разгоняет демонстрантов такими вот брандспойтами? Так у нас это выглядело покруче - наш водомёт был рассчитан на то, что б достать до макушки шарика, а это ни много ни мало - высота ещё одного десятиэтажного дома! Представьте силу, которой должна обладать водяная струя!

Обычного давления в водопроводной системе для такого подвига не хватало, и поэтому в пожарной системе было предусмотрено, что в момент пожаротушения включается насос подкачки, расположенный "на десятке", то есть в здании центра управления всем противоракетным комплексом на удалении порядка километра. Поэтому волна повышенного давления добиралась до нашего брандспойта не сразу, а спустя минуту-другую после включения - до этого давление в струе соответствовало обычному водопроводному.

Понятно, что огромная сила воды требовала очень крепко держать в руках наконечник шланга - обычно это было трое самых крепких бойцов, приписанных в штатную "ствольную" команду согласно боевому расписанию и отобранных по критерию содержания наибольшей массы в телесах. Они тренировались во владении этим орудием еженедельно - и собственно, "водяные салочки" и были такой тренировкой, превращённой в азартную забаву.

Адреналин у участников гарантировался - удар струи как пушинку сносил человека за несколько десятков метров с места его пребывания. Можно было и повредить что-нибудь в организме - но армейский дух есть армейский дух. Сама небезопасность забавы и возбуждала - ну, а в связи с провокацией чертенят-истопников из адской котельной, окатиться свежей водичкой в такую погоду было особенно приятно...

В тот день водяной забавы не было, и народ коротал время кто как мог - я, например, сибаритствовал в тени дерева, произраставшего неподалёку от убежища, и с комфортом расположился на склоне холмика, укрывшего убежище вместо крыши. Большинство стартовиков забились в свою бетонированную нору и предпочли вольному воздуху пыльную прохладу замкнутого пространства "убийствища", как на местном сленге было переименовано официальное название защитного сооружения, являвшегося столицей их вотчины. Остальные разбрелись кто куда, и только деятельный Дыба не мог усидеть на месте и занялся охотой на мышей.

Технология охоты была предельно простой - возглавив толпу молодых воинов, он, проявляя элементы тактического и стратегического мышления, расставлял всех по намеченным им местам (будто охотников на охотничьих номерах), окружая кольцом бункер-убежище намеченного к штурму противника-мышонка, затем по его команде в нору плескалось четверть ведра воды, и ошалевший от такой наглости противник выскакивал прямо под ноги замкнувшему кольцо оцепления отряду специального назначения... Дальше вся толпа, забыв про субординацию и порядок, срывалась с установленных стратегическим гением ефрейторского ума мест, и с гиканьем и уханьем носилась по кочковатому полю, пытаясь нанести противнику решительный и беспощадный удар подошвой кирзача. Стратегическая операция, проводимая в такой манере, как правило, наносила немалый ущерб нападавшей стороне в виде "дружественного огня", то есть, отдавленных друг другу ног. Но, естественно, это никого не смущало - азарт в этой войнушке был немалый, и вся толпа носилась по полю самозабвенно и истово...

Я меланхолично наблюдал за процессом, хотя, сказать по правде, сам и был инициатором всего этого, заронив идею в ефрейторский разум ещё накануне. Но принимать участие в развлечении мне не хотелось, поскольку представлялось, что схватка в таких условиях не совсем честна - слишком уж неравны были силы сторон, - и потому я просто рассеяно следил глазами за Дыбой, задумавшись о чём-то своём.

Между тем, отряд антимышиного спецназа потихоньку дрейфовал по театру военных действий - начав свою контртеррористическую операцию в некотором отдалении - на главном экс-болоте, расположенном на задворках позиции, - толпа нарезала круги все ближе к тому месту, где в томной неге расположился я. Скорей всего это объяснялось тем, что источник воды, являвшейся главным аргументом, предъявляемым противнику, укрывшемуся в своих окопах, был расположен в Здании - в туалете на первом этаже. Молодые - мне почему-то претило всё-таки называть их салагами - обеспечивали подачу главного боеприпаса в зону боестолкновения, доставляя его в ведре, позаимствованном с пожарного щита, а чем короче путь доставки ресурсов с тыловой базы на фронт, тем эффективней воздействие на противника. Вот эта очевидная военно-стратегическая премудрость и притянула Дыбу с его молодцами поближе к воротине нашего чудо-теремка. Теперь поиск противника шёл в зоне как раз между Зданием и Убежищем...

- Ух ты!.. Вот это норища!.. - услышал я Дыбин возглас. - Наверно здесь и мышь толстая претолстая...

- Ага... Это вообще их Генштаб... - подал свежую мысль я.

- Так!.. Атакуем!.. Быстренько все встали по своим местам... Приготовились... Воду!!!

Я с интересом наблюдал, как в Главный Вход предполагаемого Генштаба полетел фугаска в размере полного ведра воды... и... ничего! Противник проявил выдержку и не покинул свою Цитадель, вопреки ожиданиям атакующей стороны...

- Ещё воды! Быстро!! - последовала хорошо поставленным командирским голосом чёткая ефрейторская команда... Добавление на голову противнику ещё пары вёдер боевого выгоняющего вещества не дало никакого эффекта...

И вот тут-то я совершил ошибку, в чём откровенно каюсь: я подсознательно отметил, что ситуация уже необычная, и вряд ли там укрылась мышь - скорей это уж нора для лисы, но не настолько же безрассудна хитрюга-Патрикеевна, что б окопаться на самом проходном месте. Но, разморённый жарой, определённо расплавившей мозги и притормозившей мыслительный процесс, я по инерции подначил Удмурта - мол, для такой супер-мыши придётся применить оружие массового поражения...

- Это как? - не понял Димка...

- Ну, как-как - вон шланг пожарный. Сюда как раз он дотянется - вот тебе и ОМП. Все прольёт - всю твою нору со всеми закоулками...

Нет, положительно провокация чертенят-истопников, напустивших адский жар на Землю, удалась - разум мой спал, убаюканный сиестой. Всё же сопоставить водяной поток, который возникнет при такой атаке, с реальным объёмом подземных мышиных коммуникаций я был должен. Но не сопоставил - хотя под ложечкой и засосало от какого-то нехорошего предчувствия...

В армии как? Сказано - сделано... Молодые вмиг размотали брезентовую кишку, и Дыба самолично возглавил атаку, вставив наконечник брандспойта в подозрительное отверстие.

- Давай!.. - сделал он отмашку молодому, заступившему на боевой пост возле рычага управления подачей воды.

- Есть!.. - Отрапортовал тот по-привычке и скрылся в здании - включение гидранта было там, внутри, а не снаружи... Раздалось шипение, плоская кишка, гонимая водяным напором, пошла толстеть волной, и через несколько секунд из наконечника хлынул поток...

Вот тут-то меня уже напрягло - наконец-то до моих расплавленных мозгов дошло, что всё не так. Вода хлестнула в нору и, не выплеснув наружу ни капли, ушла куда-то в преисподнюю... А какая преисподняя на боевой позиции? Тут всем чертям и без того тошно - тут везде коммуникации, коммуникации, коммуникации... И мы - я все ж не стал снимать и с себя ответственности за Дыбины действия - наверняка погнали воду куда-то совсем не туда... Куда мы её погнали, довелось узнать через несколько минут, но пока я просто решил прекратить это наметившееся безобразие и заорал молодому, что б он выключал нафиг это безобразие...

- А? Чего? - Как обычно, молодой воин не отличился понятливостью, и ввиду критического развития ситуации надлежало оторвать свой дедовской зад от лежбища и самому выполнить предначертанное... Суетись, не суетись - а поспешать надо. Поэтому я рысцой отправился преодолевать отделявшие меня от Здания полсотни метров...

- ВЫ... КЛЮ... ЧАААААЙ!!!!!!! БЫСТРЕЙ!!!! ВЫКЛЮЧАААЙ!!! - ударил меня в спину истерический Дыбин вопль. Я ускорился и перешёл с полной достоинства дедовской рыси на настоящий спринтерский рывок, все же позволив себе повернуть на бегу голову и попытаться уточнить, чем же эта истерика могла быть вызвана... И... Ну ни фига ж себе! Ефрейтор Дыбовский танцевал в воздухе чуть ли не в метре от земли! Ноги его были широко расставлены, и между ними в землю била могучая струя, которая и поддерживала его в этом парении. Поднявшись в воздух таким нелепым образом, Дыба покачивался на этой струе, как шимпанзе на молоденьком пружинящем деревце, не способном полностью принять вес, и потому плавно и нежно сгибающемся под ним из стороны в сторону. Достигнув одной крайней точки, ефрейтор нежно прикасался надраенным кирзачом к грешной земле и оттолкнувшись, перекатывался на струе в противоположную сторону... Это же сработал насос подкачки на десятке, и в магистрали включилось повышенное давление! - понял я...

Уххх!... Ну балбесы ж мы с ним оба - и я в особенности!.. И молодой, конечно, тот ещё балбес - я ж не думал, что он допетрит включить магистраль на полный пожарный режим, подразумевая, что в данном случае достаточно местного "поливочного" режима... Но молодые на то и молодые, что б чудить и глупить - а вот мы, два деда, конечно хороши... Нечего сказать...

Всё это я успел сфотографировать глазом, обернувшись на мгновение на бегу. Промчавшись мимо остолбеневшего в жутком ступоре молодого, я с налёту рубанул по рычагу... И в мозгу билась только одна мысль - не к добру это, ой не к добру... Могучая струя, ударив в землю с такой безумной силой, должна была бы разнести вдрызг сухую, спёкшуюся корку и, выкопав немаленький колодец, отразиться, наконец, фонтаном брызг грязи, мгновенно затопив неудержимым селем все окружающее пространство! А тут - нате вам парадокс. Под ногами Дыбы было сухо! Это же невозможно! Но было именно так - струя била в землю, как в космическую пустоту, и вся её энергия и масса поглощалась неведомой чёрной дырой, по-видимому, тоже имевшей место пребывать где-то там, между широко расставленными ефрейторскими ногами...

Нет, такое закончиться хорошо никак не могло - и я поспешил обратно из Здания, что б поспеть к неизбежной развязке, и молился, что б она не стала ненароком излишне кровавой...

Поспел я вовремя - из убежища, как пришпаренные тараканы, повалили стартовики!.. Мокрые и злые!.. Ошалевшие и ругающиеся на всех известным им языках, - а в их арсенале их было совсем немало - дружба народов СССР, как-никак, царила в их тесном армейском коллективе. Хотя русский в качестве языка междурасового общения с его неоспоримо более богатым запасом соответствующих случаю выражений, звучал в эту минуту наиболее отчётливо и плотно...

Все деды, расположившиеся согласно рангу, на нижнем ярусе нар - то есть, ближайшем к полу, а в силу экономии внутреннего пространства, ещё и очень низким по высоте - оказались в результате с подмоченной репутацией в самом буквальном смысле слова, причём, подмочило их в самом интересном месте - задницы их выглядели так, как будто всех их внезапно поразил приступ энуреза.

Ну, а что в этот момент происходило с ефрейтором Дыбовским? О! Ефрейтор Дыбовский мчался по позиции, опережая собственный визг - и на то у него за спиной была самая веская причина в виде того самого сержанта, обойти на стометровке которого Дыба мечтал с самого начала службы. И что характерно - в этот день ефрейторская мечта, наконец-то сбылась! Правда, от приза, которым сержант убедительно размахивал ему в след, намереваясь вознаградить Дыбовского по полной программе, победитель забега решительно отказывался - мол, зачем мне приз? Мне наконечник брандспойта вовсе ни к чему... Ну вовсе ни к чему...

Подведение итогов состоялось позже - мне немало сил пришлось положить на то, что б замять инцидент, и в качестве искупительной жертвы нам пришлось-таки, наконец, отремонтировать в убежище насос, предназначенный для откачивания грунтовых вод. Мы его обещали стартовикам отремонтировать уж как год - и наконец-то они сумели найти по настоящему убедительный довод, проникший в наши сердца...

Ну, а технически происшествие объяснялось так - между Зданием и Убежищем существовали коммуникации, по которым в Убежище подавалась энергия и осуществлялась связь. Коммуникационные кабели были уложены в канал из асбоцементных труб и согласно проекту должны были быть закопаны на глубину не меньше метра. Но... Как всегда, строители схалтурили - канал лежал весьма близко от поверхности, и при этом секции труб разошлись, и Дыба мастерски накачал убежище через междусекционную щель, приняв ею за большую нору.

Нюансом здесь может послужить то, что вода по каналу шла в две стороны - а значит не только в Убежище, но и в Здание. Но мы со своего конца давно замазали ввод герметизирующей мастикой, потому, что каждую весну труба собирала со всей окрестности грунтовые воды и заливала нам подстанцию. Вот мы и решили вопрос однажды и навсегда. Ну, а стартовики - народ особый - им, в силу их национальной ментальности, было куда проще браться за вёдра и осушать силами молодого пополнения залитое по весне убежище, чем заниматься такой сложной технической операцией, как разогрев на огне смолы и замазывание дырок этим гудроном...

Вот и все - конец истории Летающего Ефрейтора. Других последствий, к счастью, она не имела... Мы с Дыбой и другими дедами благополучно дослужили оставшиеся до дембеля месяцы и ушли на гражданку.

Вот только выиграть на официальной беговой дорожке стометровку Дыбе так и не довелось. Впрочем, бегать взапуски - это суета. А армейский дед, как я уже сказал, должен быть существом несуетным...

http://samlib.ru/e/ewgenij_a_f/efrejtor.shtml


 

© 2009 Технополис завтра

Перепечатка  материалов приветствуется, при этом гиперссылка на статью или на главную страницу сайта "Технополис завтра" обязательна. Если же Ваши  правила  строже  этих,  пожалуйста,  пользуйтесь при перепечатке Вашими же правилами.